"КОЛЫБЕЛЬНАЯ"

Кто-то ищет счастье по всему свету, да так и не находит. А другого счастье само найдет, за семью морями, за семью долами отыщет. Так и с Марьюшкой-сиротой случилось. Жила она в прислугах у богатого мельника. Построил мельник себе новый дом, пригласил печника из соседнего села. Как увидел молодой печник Марьюшку, так и влюбился без памяти. Красотой Марьюшкиной, ее глазами голубыми, да косой золотой многие восхищались, но замуж не звали – кому нужна сирота-бесприданница. Однако Иван-печник, видать, не богатства искал, а счастья, а потому сразу предложил красавице и сердце своё, и руку.

Марьюшка не сразу согласилась. Полюбился ей работящий печник с умелыми руками, добрыми глазами и весёлой улыбкой. Но сомнение змеей в сердце заползло: времена нынче тяжелые, у самой, кроме платьишка плохонького да пары лаптей приданного нет. Замуж-то выйти – не напасть, как бы замужем не пропасть. Иван печи класть умеет, да прост больно. Мельник-то обманул его, и половину положенного за работу не дал. Пойдут дети, вырастет семья – чем кормиться будут?

Услышал Иван о Марьюшкиных сомнениях – только засмеялся. Нам, говорит, печникам, ничего не страшно. Печка в дому – что солнце в небе. А мы, печники, выходит, вроде как солнца этого главные слуги. Нас наше солнце всегда и обогреет, и накормит.

Убедил Иван Марьюшку своими словами, или глазами добрыми, или улыбкой весёлой – не знаю. Только осенью сыграли они свадьбу и поселились в маленьком домишке на краю села. Не было в доме ни закромов с запасами, ни богатого убранства. Зато стояла в доме печь жаркая, тёплая, блестел самовар с боками начищенными, мяукал кот Васька с пушистым хвостом. А вскоре появилась в доме и колыбелька, а в колыбельке засопела дочка Ивана да Марьюшки – Дашенька.

Бывает и так: найдет тебя счастье, закружит в хороводе светлых дней, а потом вдруг растает без следа, как туман над рекой. Чуть больше года прожили Иван с Марьюшкой, как беда страшная унесла ураганом их счастье. Напал на Русь-матушку враг страшный, и ушел Иван на войну. Осталась Марьюшка с крошкой-Дашенькой да с котом Васькой.

Сперва Марьюшка старалась не унывать. Но деньги, что Иван своим печным трудом заработал, скоро кончились, как и картошка, репа, да лук с огорода. Наступила зима, избушку по самые окна снегом занесло, дрова на исходе, есть нечего – что делать? А тут еще Васька куда-то пропал. Хотела было Марьюшка поплакать, да не успела – Дашенька захныкала от холода. Значит, не плакать надо, а идти за хворостом, чтобы хоть немного печку протопить.

Добежала Марьюшка до ближайшего перелеска, только стала хворост собирать, как вдруг услышала знакомое мяуканье. Глядь – а это Васька меж сугробов бродит. Стала его Марьюшка к себе подзывать, а кот не идет, отбегает в сторону, словно сам её куда-то манит. Не бросать же глупого в лесу на погибель! Пошла Марьюшка в чащу за Васькой. И вывел он хозяйку на маленькую полянку, где стояла охотничья избушка. Глядит Марьюшка – а в избушке дверь приоткрыта. Заглянула она туда, а в избушке постояльцы. Только не охотники, а девушка юная совсем, с мальчонкой лет шести и девочкой чуть помладше. Лежат они на холодной лавке, прижались друг к другу, от холода чуть живые. А меж ними – кошечка серая, той же масти, что Васька.

Как оказалось, Настенька, Митя и Катюшка пришли издалека. Были они тоже сиротами, как и Марьюшка, а деревню их родную враг дотла сжег. Из всего сиротского имущества уцелела лишь кошка Мурка. Отправились они по миру лучшей доли искать, да чуть не погибли в лесу от голода и холода.

Сытый голодного не разумеет, а тот, кто сам настрадался, всегда другого горемыку поймет. Пустила Марьюшка найденышей в свой дом жить. Да вот беда: ртов теперь стало семеро по лавкам, это если кошачье племя считать, а припасов – шаром покати. Настал день, когда совсем ничего съестного в доме не осталось, только капелька молока для крохи Дашеньки. Заплакала от бессилия Марьюшка, стукнула в сердцах по печке ладонью и воскликнула: «Плохо ты, печка-солнце, о семье своего главного слуги печешься!»

Печка, видать, на Марьюшку и обиделась. Пыхнула пару раз пламенем ярким, да и вовсе погасла. Впрочем, причиной тому и не обида могла быть: дров-то у них давно и в помине не было, валежником топили. Испугались Марьюшка и Настенька – холод-то пережить еще труднее, чем голод! И тут Васька как мяукнет во все кошачье горло, да как кинется в устье печи. Раз – и словно не было кота. Митя с Катюшкой подскочили к устью, зовут Ваську, плачут. А Мурка рядом повертелась-покрутилась, да и туда же, в устье, запрыгнула. Марьюшка с Настенькой младших от устья отогнали, заглядывают в печь, да не видать там ничего, кроме угольков остывших.

До позднего вечера Митя с Катюшкой все ждали Ваську да Мурку, да так и не дождались, заснули на полатях, укрывшись тулупами. Задремала и Настенька. Только Марьюшка не спит, качает люльку да поёт Дашеньке колыбельную. Поёт о том, о чём мечтает: как вернётся Иван с войны живым и здоровым, как на смену холодной зиме придет щедрое лето, как созреет в лесу малина, как будут они жить дружно и весело.

И тут вдруг почувствовала Марьюшка, что в избе простывшей стало теплее. И чем-то вкусным запахло. Не малиной, нет – кашей, блинами маслянистыми, молоком парным. Огляделась Марьюшка – в устье печки огонёк увидела. И тут же из печки выскочили Васька с Муркой, у обеих мордочки сметаной измазаны. Подбежала Марьюшка к печи, заглянула в горнило - а там горшки с кашей стоят, сковорода с блинами, кринка с молоком. И тепло от печи идет, тепло живительное, долгожданное!

Каждый человек может руки опустить от бед и горестей, да не каждый их потом поднять сумеет. Слабому и ленивому какую помощь не окажи – все мало будет. Но Марьюшка с Настенькой не из таких были. На три дня хватило им печкиного подарка. В теплой избе согревшись, силы блинами подкрепив, смогли они дров в лесу нарубить, соседям по хозяйству помочь, за что те едой расплатились.

А там уж и весна настала. И вернулся с войны Иван, живой и здоровый. Было все, как в той колыбельной, что в самый тяжкий день зимы пела Марьюшка: и теплый дом, и дружная семья, и малина в саду! И вот еще, о чем сказать особо надо: были в том краю печники, но Иван – самым лучшим считался. Говорят, в тех избах, где он печи клал, люди жили дружнее и веселее, чем в других. А почему – кто его знает. Может, потому, что печь – всему голова?